Тем не менее бастующие по призыву Национального правительства покидали Гонконг, за ними последовали мелкие передние торговцы - на 22 июня в торговых районах закрылось до 80% магазинов [103, с. 126]. Прекратились занятия, и учащиеся, студенты старших курсов Королевского колледжа также ушли в Гуанчжоу.

Английские власти сделали попытку договориться с рабочими. Они направили своего представителя из числа компрадоров в порт, чтобы уговорить матросов возобновить работу, поскольку «власти Гонконга непричастны к событиям в Шанхае» [78, с. 127]. После неудачи этой миссии в правительственном официальном издании (листке, печатавшемся литографским способом, так как печатники бастовали и газеты перестали выходить) было опубликовано несколько статей, в которых, со ссылками на «беседы с рабочими», «разъяснялось», что большинству трудящихся забастовка навязана коммунистическими агитаторами, что «народ против» [103, с. 127]. Конечно, среди бастующих были и те, кто был вынужден присоединиться к большинству, т. е. «колеблющиеся», были и профсоюзные деятели, на деле мало заботившиеся об интересах рабочих и рассматривающие забастовку лишь как возможность заработать политический капитал [6, с. 207]. Однако даже на эти категории бастующих подобная агитация в те дни подействовать не могла.

Тогда начались аресты, обыски в рабочих кварталах. Поскольку гоминьдановское правительство в Гуанчжоу поддержало забастовку, гонконгские власти прекратили поставки риса ^в Гуандун, прервали почтовое и телеграфное сообщение, тем самым изолировав юг Китая от внешнего мира. Английские военные корабли подошли к концессии Шамянь и направили °РУДия на город.

23 июня англо-французский гарнизон Шамяни расстрелял массовую антиимпериалистическую демонстрацию на улице Шацзи у границ концессии. После кровавой расправы над трудящимися к забастовке присоединились те, кто до этого еще колебался. Прекратилось теплоходное сообщение между Цзюлуном и собственно Гонконгом, закрылись почта и телеграф, остановились рыбная и овощная торговля. Бегство китайцев из колонии стало массовым. Ему не могли воспрепятствовать ни увеличение в 4 раза стоимости железнодорожного билета, ни прекращение морского сообщения в Гуанчжоу. Начался анти-английский бойкот [103, с. 128].

Если мелкая и средняя буржуазия сочувствовала рабочим, то компрадоры выступали за скорейшее подавление забастовки, стремились помешать ее успеху. Например, все банки, в том числе и китайские, отказали китайцам в выдаче вкладов [39, с. 62].

Несмотря на сопротивление колонизаторов и их союзников, забастовка продолжала успешно развиваться. 27 июня закрылись рестораны и чайные, парикмахерские и механические мастерские. На следующий день не вышли на работу докеры «Тайгу», подметальщики улиц и ассенизаторы. Гонконг превратился из «ароматного порта» (Сянган) в «зловонный» (Чоуган) [103, с. 131].    '

Между тем в Гуанчжоу собралось около 130 тыс. рабочих. Часть из них, имевшая родных в сельской местности, рассеялась по деревням, но большинство оставались в городе. Забастовщиками руководил Совет представителей бастующих рабочих в составе 13 человек, возглавлявшийся Су Чжаочжэном. Совет организовал регистрацию рабочих в восьми районах города, общежития, общественные столовые. После переезда бастующих рабочих из Гонконга в Гуанчжоу и создания стачкома антианглийский бойкот стал общеобязательным на территории, управлявшейся Национальным правительством.